Сначала коротко о собственных впечатлениях. Лично мне в фильме «Лето» царапнули глаз две (всего две!) не особо значительные детали: на концертах Ленинградского рок-клуба комсомольские активисты не ходили по рядам, строго наказывая всем сидеть тихо, и матери под стенами военкомата на голосили: «Кооооля! Афган?» (это уж вообще глупость). Ещё я не помню, чтобы на медкомиссии в военкомате просили раздвигать ягодицы. Я приехал на учёбу в Ленинград в 84-м, в армию меня забирали в 85-м, давно это было, может, что-то и забыл.
Понравились фирменные серебренниковские музыкально-анимационные вставки. Тут он большой мастер: резко втопить педаль в пол, в считанные секунды раскрутить маховик эмоций до предела, а потом так же резко сбросить газ, чтобы зрители почувствовали себя, как на американских горках. Очень круто!
В целом же, в этом вполне добротно сделанном кино мне как-то не хватило сюжета, не совсем понятно, зачем и для чего мне эту историю пытаются рассказать. Ну и, конечно, зияющая брешь в музыкальном портрете эпохи — отсутствие музыки «Аквариума». Известно, что Гребенщиков запретил использовать своё имя и свою музыку и назвал предложенный ему для ознакомления сценарий «ложью от начала и до конца». Вот это было удивительно и непонятно. Чтобы деликатнейший, всегда подчеркнуто доброжелательный Борис Борисович, который, кажется, в жизни никогда никого не обругал, вдруг отреагировал так жестко. Почему? Чтобы разобраться в этом вопросе, я обратился к Анн-Шанталь Петтер, которая лично знала почти всех прототипов героев фильма «Лето».
Анн-Шанталь приехала в Ленинград в начале восьмидесятых по направлению Лозаннского университета учить русский язык. Преподаватель сказал ей: учи язык не в классе, а на улице, это лучший способ. Анн-Шанталь с готовностью последовала этому совету и скоро превратилась в «швейцарку Аню». В легендарном кафе «Сайгон» она познакомилась с артистом из труппы Славы Полунина Феликсом Агаджаняном, который ввёл её в мир музыкантов-кочегаров, художников-дворников, поэтов-сторожей, в пёстрый, весёлый, безумный мир, где можно было получить гонорар за подпольный концерт чёрной икрой, но не было денег, чтобы купить к ней хлеб, где спали в жутких комнатушках с миллионами тараканов, где в бассейн ходили купаться по ночам, потому что там работал сторожем знакомый музыкант, а ещё один знакомый сторожил по ночам Русский музей, и туда тоже был открыт вход. Аня ходила на приёмы в посольства в просторном пальто, очень удобном для выноса алкоголя, в карманы помещались две-три бутылки, которые потом с благодарностью выпивались музыкантами и художниками. Если возникали какие-то иностранные гости, Аня притворялась будто, как и все остальные, не понимает иностранные языки, чтобы подслушать и передать музыкантам, о чём между собой разговаривают иностранцы. А ещё, когда к Цою уже пришла сумасшедшая популярность, которая его тяготила, ему приходилось надевать парик, выходя на улицу, и вместе с Аней они изображали франкоговорящую пару. Цой по-французски знал только «oui–oui». Десятки подобных историй, рассказанных Аней, складываются в яркую, красочную мозаику жизни, от которой, по её мнению, нет и следа в фильме Серебренникова. «Это очень тёмный фильм, – говорит она, – он чёрно-белый, но, на самом деле, по настроению – серый. Какие-то вялые молодые люди, немодные девушки. Мы не были такими. Фильм называется «Лето», но лета там тоже нет. Нет красок, нет энергии. И нет города, нет «Сайгона», других знаковых мест. Мы не сидели по квартирам, потому что и квартир-то не было. Наша жизнь происходила на улицах».
(фото из личного архива)
Не понравилось Ане и то, как показан в фильме сам Виктор Цой. У Серебренникова он с самого начала заряжен на успех, на просчитывание перспективы, на лидерство, на зарабатывание денег. Ничего этого, по мнению Ани, в реальности не было. Все жили одним днём, планов не строили, успехами не мерились, во всяком случае, поначалу. Если Цой и был лидером, то скорее, в житейском плане. Он улаживал споры, мирил поссорившихся, любил вести задушевные беседы. Разговоры о деньгах пошли потом, когда в компании появились ориентированные на бизнес люди, американка Джоан Стингрей, которая скупала работы художников за блок сигарет, и Сергей «Африка» Бугаев, за которым по сей день тянется шлейф скандалов и судебных разбирательств.
Не могу не задать Ане вопрос, который меня давно волнует, и на который я не получил ответа в фильме: Рок, свобода – это всё начиналось так круто, так ярко. Куда всё делось? Почему исчезло так быстро и бесследно? Просто умерли все, – вздохнув, ответила Аня.
_____________
7 августа 2018 года умер Андрей Крисанов, музыкант («Кино», «Поп-механика»), актёр («Асса», «Рок»), художник, оформивший обложку самого известного альбома «Кино» – «Группа крови».